Подземный ход внезапно оборвался. Груда камней отделяет ариежских спелеологов от внешнего мира. Из щелей между камнями брезжит солнечный свет, в легком сквозняке колеблется пламя факелов, бросая причудливые тени на покрытые плесенью своды. Через несколько минут камни разобраны, и солнечный свет врывается внутрь подземелья.
...На полу лежат два скелета. Их руки сжимают алебарды. Медные конические шлемы, истлевшие лохмотья одежды, остатки снаряжения — пряжки от поясов, оловянные бляшки с непонятными символами: пятиугольник, голубь, пчела. Защитники подземелья, видимо, были убиты сразу: в глазнице одного торчит наконечник стрелы, грудную клетку другого насквозь пронзило трухлявое древко... Кто эти мертвые стражи подземелья, как они попали сюда и сколько веков сжимают в руках уже не нужное оружие?
В августе 1964 года, когда началось открытие Монсегюра, исследователи вряд ли могли ответить на этот вопрос.
...Пик Монсегюр хорошо видно с дороги уже с расстояния пятидесяти километров, если ехать из Тараскона в Фуа.
«Проклятое место на святой горе», — говорят народные предания о пятиугольном Монсегюре. Для тех, кого влекут сюда тайны древних камней, юго-запад Франции — страна чудес, изобилующая гордыми руинами, легендами и сказаниями о «рыцаре чести» Парсифале, волшебном замке Монсалват, легендарном кубке Святого Грааля. Туристам из Европы это окситанское местечко знакомо как одно из самых «мистических и загадочных» во всей Франции, сравнимое разве что с немецким Брокеном. Каким же трагическим событиям обязан Монсегюр своей славой?
В XII—XIII веках Лангедок — независимое государство, простирающееся от Аквитании до Прованса, от Керси до Пиренеев, имеющее владения на востоке до Триполи. Повелители Лангедока — династия графов Раймундов — настолько могущественны, что их порой называют «королями Юга», в отличие от «королей Севера», царствующей во Франции династии Плантагенетов. Во всех отношениях лангедокская цивилизация отличается от севера, и север бледнеет перед нею. В столице Лангедока Тулузе скрещиваются идеи, философии, учения и религии, пришедшие со всего Средиземноморья.
«Южнофранцузская — проще говоря, провансальская — нация не только проделала во времена средневековья «ценное развитие», но даже стояла во главе европейского развития. Она выработала, первая из всех новейших наций, литературный язык. Ее поэзия для всех романских народов, и даже для немцев и англичан, служила тогда недостижимым образцом... в промышленности и торговле она нисколько не уступала итальянцам. Она не только развила «одну фазу средневекового бытия» в самом «блистательном виде», но воскресила даже среди глубочайшего средневековья отблеск древнего эллинства», — писал в свое время Энгельс, оценивая значение провансальской культуры.
Но наиболее отличается Юг от Севера в области религии — все жители Лангедока примкнули к новой вере. Ее последователей называют катарами (по-гречески «чистыми», «совершенными») или альбигойцами (по центру движения, городу Альби) 1 .
«Нет одного бога, есть два, которые оспаривают господство над миром. Бог Добра и Бог Зла. По духу, составляющему его величие, человек принадлежит к первому, по бренному телу он подчиняется второму...»
Эта странная по тем временам философия таинственными путями проникла с далекого Востока во Францию, но она подобна югу, где, как на арене, четко противопоставляются солнце и тень...
Социальные барьеры в Лангедоке менее непроницаемы. В шумных и цветущих городах Юга, торгующих с Арабским Востоком, сеньоры разделяют власть с выбранными в муниципалитеты горожанами. Женщины свободны и уважаемы, в их честь слагаются баллады, песни, расцветает знаменитая поэзия трубадуров. Высокое развитие школьного и университетского образования, расцвет медицины, математики, астрономии, философии, распространение арабского языка и знакомство с греческими и римскими авторами, поэзия трубадуров и литература на национальном провансальском языке «ок» — все это способствует складыванию на юге Франции своеобразной и высокой культуры, подобной которой нигде в Европе нельзя найти.
Исследователи альбигойской научной мысли утверждают, что властителем их дум был легендарный перс по имени Мани. «Этот персидский пророк, — объясняет французский историк Кармен Энеш, — пытался сплавить в одно целое христианские доктрины, религию Зороастры и буддизм. Возведя в принцип дуализм, он признавал извечное существование двух начал: Добра, символизируемого светом, и Зла, воплощенного в мраке и косной материи. Это религиозное течение — манихеизм — получило широкое распространение в Римской империи в начале III века новой эры, оно жестоко преследовалось ранней христианской церковью и просуществовало вплоть до X века».
А в X—XI веках почти вся Европа оказывается охваченной десятками новых ересей: появились катары, вальденсы, богомилы. Наибольшее влияние на них оказала доктрина манихеизма. В Южной Франции катары появляются в X веке.
В настоящее время историки располагают всего тремя источниками по альбигойской ереси, ускользнувшими как от зоркого ока пресвятой инквизиции, так и от архивов Ватикана. Эти несколько уцелевших источников скупо повествуют об истории катар, их мировоззрении, организации, таинственных обрядах.
«Мир существует вечно, он не имеет ни начала, ни конца... Земля не могла быть сотворена богом, ибо это значило бы, что бог сотворил порочное... Христос никогда не рождался, не жил и не умирал на земле, так как евангельский рассказ о Христе является выдумкой католических попов... Крещение бесполезно, ибо оно проводится над младенцами, не имеющими разума, и никак не предохраняет человека от грядущих грехов... Крест не символ веры, а орудие пытки, в Риме на нем распинали людей...»
Вот чему учат люди, подпоясанные веревкой, одетые в черное, в высоких восточных конических шапочках, неутомимо бороздящие дороги Лангедока. Катары делились на две категории: Совершенные и Верующие. Совершенные вели подвижническую жизнь, полную лишений и невзгод, проводили время в молитвах и постах. Что касается Верующих, они жили обычной жизнью, вступали в браки, рожали детей, ели любую пищу, но слушали и соблюдали заповеди, которым их учили Совершенные.
А Совершенные — апостолы катаров — были настоящими эрудитами: это астрономы и астрологи, философы и врачи, математики и строители. Сеньорам, стремящимся к знаниям, они рассказывали о Платоне и Аристотеле, о философии и истории Древнего Египта, Персии, Палестины; детей бедняков они учили грамоте в созданных ими самими школах; крестьянам они помогали в полевых работах, а после этого читали лекции в Тулузском университете. Под эгидой просвещенных графов Тулузы, города более древнего, чем Рим, эти люди мечтали создать островок цивилизации среди моря варварства и средневековья 2 .
Совершенные полны рвения, однако скупы на откровенность. Каковы их обряды? Где они совершают свои богослужения и совершают ли они их? Этого никто не знает... Их правило: «Jura, perjura, secretum prodere noli!» — «Клянись и лжесвидетельствуй, но не раскрывай тайны!»
— Катары — гнусные еретики, — гремят католические епископы. Голоса звучат потому так громко, что проповеди раздаются почти в полупустых храмах.
— Отнюдь нет! — возражают Совершенные. — Мы подлинные христиане. Мы остаемся верны закону любви и добра, тогда как римская церковь погрязла в роскоши и разврате!
На всем Юге царит закон любви, и катарам, проповедующим любовь святую, эхом отвечают трубадуры, воспевающие любовь мирскую. От графа Тулузы до простого поселянина каждый предан новой вере. Но в Лангедоке появляется соглядатай папы — испанский монах Доминик, ставший впоследствии «святым Домиником». Он пытается победить Совершенных их же оружием — чистотой нравов и силой аргументов. Увы, слову божьему больше не верят в Лангедоке! Не достигнув успеха, он ушел убежденным, что Совершенные уступят только силе. Так возникает — по личному приказу папы — орден доминиканцев, возглавивший новое детище римской церкви — пресвятую инквизицию.
...Папа Иннокентий III и король Франции Филипп II Август — два железных характера, они решают действовать сообща: одному нужно с корнем выкорчевать опасную ересь, охватившую пол-Европы, другому — присоединить к королевскому домену богатый Лангедок. Объявлен крестовый поход против еретиков! В июле 1209 года в Лангедок устремляется, по образному выражению К. Маркса, «разбойничий сброд негодяев — армия верующих приблизительно из 50000 человек».
...Это одна из самых страшных и отчаянно жестоких войн
в истории Франции. Два папы и три короля, сменяющие друг
друга, по очереди теряют свои силы. Осыпая проклятиями
непокорных еретиков, они чуть ли не объявляют «тотальную
мобилизацию» всего христианского воинства, как это было
в походах на Восток. Лангедок, покоренный, восстает снова
и снова, его вновь побеждают, но он опять поднимает знамя
восстания. Наконец, после 60 лет борьбы, страну якобы
ставят на колени. Возглавляемая жестоким Симоном де Монфором
и не менее жестоким папским легатом Арнольдом
из Сито, армия крестоносцев грабит и насилует, жжет и убивает.
Хроника рассказывает, что после взятия одной из катарских
крепостей кто-то из главарей крестоносцев, пришедший
в ужас от кровавой резни, учиненной солдатами Монфора,
обратился к посланнику папы с вопросом:
— Святой отец, как отличить катаров от добрых католиков?
Ответ папского легата вошел в историю:
— Убивайте всех: бог узнает своих!
7000 жителей, в том числе женщины и дети, были убиты в церкви св. Назария в городе Безье. Резня продолжалась на улицах. Город горел три дня. Ночью можно было увидеть и освещенные пожарами знаменитые стены древнего Каркассона, где произошла вторая битва.
...Катары отступают в горы. Здесь они решают дать последний бой, в их руках осталось только одно гнездо сопротивления, орлиное гнездо, бросившее вызов всей огромной армии интервентов. Монсегюр!
Монсегюр всегда был для Совершенных святым местом... Это они возвели на вершине горы пятиугольный замок, попросив его прежнего хозяина, единоверца Рамона Пиреллу, перестроить крепость по их чертежам. Здесь в глубокой тайне катары совершали свои обряды (по крайней мере так одно время считали ученые). Теперь они безнадежно цеплялись за него.
...В мае 1243 года крестоносцы осадили Монсегюр, куда укрылись последние Совершенные во главе со старым катарским епископом Бертраном д'Ан Марти. Среди защитников крепости было всего 100 человек профессиональных воинов. Остальные — философы, филологи, врачи и астрономы — как следует даже не могли владеть оружием. Тем более что апостолы Совершенные не имели права носить его, так как оружие, считали катары, являлось прямым символом зла... И тем не менее 10 тысяч крестоносцев топчутся в равнине, и, несмотря на свое численное превосходство, все их атаки успешно отбиваются. Целый год держится Монсегюр...
Однажды под покровом ночи крестоносцам удается установить на маленьком выступе скалы тяжелую катапульту, захваченную в бою под Каркассоном. Громадные камни заваливают крепость... В марте 1244 года Монсегюр пал. Оставшимся защитникам крепости пообещали жизнь, если они отрекутся от своей веры. А чтобы катары не могли обмануть крестоносцев, верные своему принципу «Клянись и лжесвидетельствуй, но не раскрывай тайны!», они предложили катарам пройти через испытание. Каждый из них должен был перерезать горло собаке, чтобы нарушить основной принцип катарской веры — непролитие крови невинного существа. Пленные единодушно ответили отказом: лучше быть сожженными, чем отречься!
Вечером 16 марта 1244 года длинная процессия спустилась в маленькую долину у подножия горы, где для еретиков был приготовлен огромный костер. Двести пятьдесят семь человек, мужчин и женщин, стариков и детей, переживших осаду, спокойно и торжественно взошли на костер. Это место и по сей день носит название Поля сожженных.
...Потрескивая, догорает в ночи огромный костер — аутодафе для вероотступников. В молчании стоит огромное каре «воинов христовых». Они победили: последний оплот еретиков пал!
За их спинами, не замеченные никем, четыре бесшумные тени скользнули вниз по веревке со скал Монсегюра. Они бежали из замка, унося с собой тяжелый сверток. Это подлинный исторический факт. Об этом под пыткой сообщил пресвятому трибуналу комендант крепости Арно-Роже де Мирпуа. Сохранились записи... Он сказал: «Бежавших звали Гюго, Амьель, Экар и Кламен. Это были четверо Совершенных. Я сам организовывал их побег, они унесли с собой наши сокровища. Все тайны катаров заключались в этом свертке».
— С 1956 года, — рассказывает Фернан Коста, глава Ариежского спелеологического общества, — мы начали исследовать Монсегюр. Мы извлекали из раскопов гвозди, глиняные изделия, различную утварь, обломки оружия. Но это не то, что нам было нужно. Мы не искали сокровищ, хотя местные крестьяне считали нас кладоискателями.
В августе 1964 года ариежские спелеологи обнаружили у подножия крепостных стен шесть естественных сбросов. В одном из них, расположенном в 80 метрах от крепости, были найдены остатки метательной машины и груды камней, принесенных на гору из долины. Расчищая завал, исследователи с изумлением обнаружили на внешней стороне стены значки, насечки и какой-то чертеж. Он оказался черновым планом... подземного хода, идущего от подножия стены к ущелью. Видимо, при перестройке замка этим чертежом руководствовались строители. А затем последовало открытие подземного хода, скелеты с алебардами и новая загадка: кто эти погибшие при выходе из подземелья люди?..
Один из исследователей крепости, роясь под фундаментом стены, извлек целый ряд интересных предметов с нанесенными на них катарскими символами. Так, на пряжках и пуговицах была выгравирована пчела, для Совершенных она символизировала тайну оплодотворения без физического контакта. В числе находок была и свинцовая пластина длиной в 40 сантиметров, сложенная пятиугольником. Пятиугольник — основной символ манихеизма — был отличительным знаком у апостолов Совершенных. Известно, что катары отрицали латинский крест и обожествляли пятиконечник, который являлся для них символом вечной диффузии — рассеивания, распыления материи, человеческого тела. Эти находки еще раз подтвердили преемственность катарами идей и философии манихеизма и указали на теперь уже понятную странность в конструкции пятиугольного замка.
Но подлинного своего Шлимана развалины Монсегюра нашли в лице Фернана Ниэля, вышедшего в отставку французского инженера-математика, Ниэль знал историю края, был знаком с источниками по катарской проблеме, со специальной литературой. (Сейчас Фернан Ниэль считается во Франции одним из наиболее сведущих историков катаризма.)
Необычайная планировка замка привлекла внимание Ниэля. Зачем Совершенные попросили хозяина замка перестроить его по их собственным чертежам? Только ли для того, чтобы выразить в конструкции крепости символ своей странной веры — пятиугольник?
— В Монсегюре, — говорит Фернан Ниэль, — повсюду тайна, прежде всего она в самой конструкции замка — это самое странное сооружение, которое когда-либо существовало. Несомненно, в нем самом был заложен ключ к обрядам — тайна, которую Совершенные унесли с собой в могилу.
Впрочем, — приглашает Ниэль, — давайте 21 или 22 июня, в день летнего солнцестояния, совершим восхождение на пик Монсегюр. Что мы замечаем, поднявшись на вершину? Прежде всего — пятиугольник замка очень вытянут: по диагонали — 54 метра, в ширину — 13 метров. Такое впечатление, что его строители сознательно не заботились об укреплении замка, так как площадка, на которой располагается крепость, достойна лучшей цитадели. Судя по технике строительства и конструкции, это были опытные зодчие, и не заметить просчета в защитных качествах крепости они не могли. Значит, на первый план здесь выступало что-то иное...
Теперь давайте спустимся к цитадели, пересечем внутренний двор и поднимемся в башню. Не забывайте, что сегодня день летнего солнцестояния! Вот одна из подставок для лучника — можно сесть на любую из них. Какую бы амбразуру мы ни выбрали, ей точно соответствует такая же в противоположной стене. Восходит солнце... В узком отверстии амбразуры появляется краешек огненного светила. Можно подумать, что оно является сюда на свидание в строго определенный час... То же самое можно наблюдать и через амбразуры северного фасада башни; для этого достаточно сесть на подпоры противоположных стоек для стрелков...
Таким образом, изучая башню, — продолжает Фернан Ниэль, — я обнаружил ансамбль из четырех точек для наблюдения за восходом солнца в день летнего солнцестояния. Естественно, это может случиться только один раз в году... Известно, что для катаров солнце было символом Добра, и я утверждаю: Монсегюр — солнечный храм! В противном случае почему его стены, двери, окна и амбразуры сориентированы на восход солнца?
...На северо-восточной стене замка Ниэль заметил одну любопытную деталь. Стена длиной в 53 метра образует угол в 176 градусов, хотя ничто не мешает ей быть совершенно прямой. На внешней стороне угла, на каменистой кладке, ученый увидел глубокую вертикальную насечку. Четкая прямая линия спускалась от вершины до трети стены и обрывалась. Зачем? Какую роль она выполняла? И тут исследователю помогла его прежняя специальность — инженера-математика. Его интересовали архитектурные пропорции, числовые величины, размеры, градусы, содержащиеся в конструкции замка. Расчеты, проведенные Фернаном Ниэлем, позволили ему сделать сенсационный вывод: замок Монсегюр таил в своей конструкции любопытные свойства — путем только одного наблюдения восхода солнца в день летнего солнцестояния здесь можно было устанавливать месяц и день любого времени года. Словом, это был своеобразный календарь и астрономический прибор, уникальный в своем роде. В течение семи с половиной веков он не потерял своей огромной научной ценности, открыл для исследователей неизвестные страницы истории развития человеческого знания и мысли.
Что касается таинственных стражей подземелья, чьи алебарды преградили путь спелеологам, о них можно сказать следующее. Вероятнее всего, это были кто-то из Совершенных, бежавших из замка в мартовскую ночь 1244 года. Фернан Ниэль так комментирует сообщение хроники:
— Думаю, что сокровище, спасенное в ту трагическую ночь, не может быть ни золотом, ни драгоценными камнями, то есть сокровищем в обычном смысле слова. Из хроник известно, что все ценности осажденных еще до подхода войска крестоносцев были перенесены в замок Юссон близ испанской границы. Несомненно, это было религиозное сокровище Совершенных. Священные книги? Драгоценные реликвии? Символы? Неизвестно. Известно только одно: ОНО было спрятано в одном из гротов горы, а гроты в этой местности насчитываются тысячами...
По мнению других ученых, сокровище катар — не что иное, как сказочная, «неземная реликвия», о которой мечтали в средние века. Это Святой Грааль.
...Легендарная чаша Святого Грааля! Средневековые летописцы утверждали, что эта реликвия будто бы наделена многими магическими свойствами. Высеченная из цельного смарагда, она излучала волшебный свет и наделяла своих хранителей бессмертием и вечной молодостью. Якобы она была спрятана в крепости Монсалват под охраной самого безупречного и чистого рыцаря — сказочного Парсифаля, отца Лоэнгрина. Якобы после смерти Парсифаля «неземная реликвия» вознеслась на небо...
Специалисты по средневековой литературе установили, какие подлинные факты могли породить эту легенду. В результате тщательного анализа материалов хроник они пришли к выводу, что легенда о волшебном Граале возникла, по всей вероятности, из смешения восточных и христианских элементов где-то в Испании или на юге Франции в начале XII века (на языке «ок» чаша, сосуд звучит как «Грааль»). И вполне возможно, что волшебный замок Монсалват (что означает «солнечный», «утопающий в лучах света») и Монсегюр одно и то же. Кстати, в Монсегюр в свое время приезжал композитор Вагнер, когда он писал музыку к своему «Парсифалю»...
Может быть, в древнем подземелье французские спелеологи действительно встретили останки стражей легендарного Грааля, прикрывавших отход своих товарищей. И быть может, «неземная реликвия», как величали Грааль средневековые летописцы, не «вознеслась» на небо, а до сих пор лежит где-то на северных склонах Пиренеев, надежно упрятанная от жадных рук крестоносцев? Не будучи в этом абсолютно уверенными, мы не можем не признать, что это волнующие совпадения. Как сказал поэт, здесь «легенда вплетается в историю...». Но в сегодняшнем Лангедоке никто больше не удивляется ни тайнам, ни совпадениям, и это, быть может, одна из самых больших побед Совершенных.
1 Как указывает русский историк Н. А. Осокин, это название еретиков Южной Франции первый раз появляется в 1181 году в хронике одного лимузенского аббатства.
2 По выражению К. Маркса, их ересь была связана с господствовавшим здесь высокоразвитым просвещением, «что не могло не навлечь гнева римской церкви и пресвятой инквизиции».